Камень. Его монолитная стойкость и твердь. В течение эпох он обтёсывался ветрами и водами, чтобы обрести свой нынешний облик. Молчаливая красота.

Галлиуррская крепость. Работа достойна наугримов – владык подземелий и пещер.

…

Лицо. Странное лицо. Морщины на лбу и меж бровей. Мудрый взгляд. Седина в волосах. Старый молодой человек, побитый временем и судьбой.
Шрамы. Глубокие и страшные. Человек одет в широкий чёрный балахон с мантией и глубоким угольно-чёрным капюшоном. Из-под этого одеяния виднеется золочёный доспех. Балахон украшен большой брошью в золотой оправе. Брошь полосами разделена на четыре части. Обсидиановые и золотые вставки. Ар-Фаразон… Это так мне его напоминает… Славно погибший раб Саурона…
Длинные худые пальцы с острыми чёрными ногтями. Изрезанные шрамами и истёртые мозолями руки. В руках у человека дорогой широкий меч. За спиной позолоченные ножны. Воин?
Тяжёлые сапоги, покрытые накладками из чёрного металла, у него на ногах. Устрашающий вид.
Что же…
Эй!

…Время возобновило свой ход…
Я встал со стула и вышел на балкон. Подо мной, внизу, на площади стояли, подняв головы на меня, сотни людей. Позади них, за крепостной стеной, расположился укреплённый орочий лагерь. В толпе я заметил орков-старейшин и, слегка преклонив голову, выразил уважение слугам Моргота.
"Ррра-а-а!!!" – раскатистый гул разнёсся по площади, когда я вышел на свой балкон.
Я вытянул руку вперёд, зацепив широкий чёрный рукав. Молчание.
"Готовьтесь! Двадцать лет прошло с той битвы под Галлиурром, когда варвары и роханские недоноски ворвались в нашу столицу. С тех пор мы выстроили стену, достойную подгорного царства, собрали наш славный союз. С нами орки – дети Властелина Тьмы, подло изгнанного в заокраинные пределы, где властвует лишь перворождённая Тьма. Наша армия несокрушима. Завоевав роханские города и селения, мы прославим себя на эпохи! Да будет так, братья! Обратимся же за помощью к Гортхауру и Тёмному Властителю! Скоро в бой!
Для большей наглядности у меня был подготовлен другой приём:
"Введите Лэотура!" – приказал я.
На балкон вывели роханского воина в длинной серой грязной рубахе. Этот несчастный называл себя "князем"! Ничтожество! Площадь огласили крики ненависти и разнообразные проклятия. Воин выглядел подавленным. Он опустил голову, и длинные спутанные волосы спадали до груди.
Я подошёл ближе…
…Демонстративно поднял его над собой…
… Отпустил руки и, глядя ему в глаза, продолжал удерживать в воздухе напротив себя.
Я заглянул ему в глаза ещё глубже и заметил испуг. Я гомерически рассмеялся…
Движение рукой; пальцы вонзаются в плоть; кровь, кровь, кровь…
Его обмякшее тело упало на площадь с громким шлепком.
Подойдя ближе к краю балкона, я резко выбросил вперёд окровавленную руку с пульсирующим ещё сердцем. Возгласы одобрения донеслись снизу…

…"Завтра" будет битва…
Тьма и Свет. Да, да. Именно Свет с большой буквы. В знак уважения. "Не следует недооценивать противника, " – гласит древняя истина. Старинное правило войны…
Ну почему нас с детства учат быть верными идеям добра…
Но и что такое "добро" по сути? Ведь это, во-первых, именно то, что мы считаем идеалом и, следовательно, это наш личный выбор.
Я предан идеалам Тьмы. Она удалит всё лишнее, скроет дефекты. А свет напротив – проявит недостатки. Убедитесь сами…
…Странно, но я вдруг стал поклонником эпистолярного жанра. А точнее – эпически-эпистолярного…

…Мысли, мысли, мысли… Я стал замыкаться в себе, несмотря на всю публичность своей жизни. Что со мной?
В тот вечер меня действительно мучили мысли. Возможно, это был просто страх. Я человек, мне это ведомо. Грядущая битва под стенами Хорнбурга тревожила сознание. Я был уверен в победе, но всё-таки…
Волнение, рождённое страхом, делает нас слабее. Старая истина: "Не волнуйся, и всё получится так, как ты пожелаешь". Вспомнив это, я захлопнул за собой дверь и вышел на площадь. Оживлённая ещё совсем недавно толпа уже почти полностью разошлась по лагерю, и на улице стало спокойнее. Но это напрягало душу ещё больше. Воистину неприятно чувствовать на себе что-то необъяснимое…
Я вышел за крепостные ворота. Передо мной раскинулся на холмах, словно муравейник, лагерь орков. там действительно просто кишело орками. Меня уже давно это не смущало – постоянное присутствие орков уже приелось за два с лишним месяца.
Ко мне шёл старый орочий жрец. Поговаривали даже, что он родом с Гундабадских предгорий. Сгорбленный, иссушенный жаром страданий и обмороженный холодом боли он не потерял своего величия и духовного стержня. Старик вышагивал ко мне чеканной походкой через толпы неизвестно куда спешащих орков. Они расступались перед ним.
Старец с посохом, увенчанным листьями неведомых мне трав, подошёл ближе и молвил: "Я ждал твоего прихода. Иди за мной".
…Мы вошли в большой, просторный и богато украшенный шатёр. Шатёр вождя.
Внутри жизнь кипела с неменьшим азартом, чем снаружи. Вокруг длинного стола сновали во все стороны с задумчивыми рожами орочьи генералы и другие военачальники. Вождь. Восседая на золочёном троне, подсвеченном жутко коптящими факелами, он осматривал оживление около стола с картами. Он резко перевёл на меня свой учтивый взор, как только мы вошли в шатёр. Вождь безмолвно кивнул нам, и мы направились к нему. Орочий властитель, в знаки уважения спустился с трона. Я поклонился ему… Он склонился в поклоне ко мне…
Вождь вёл свой род от небезызвестных орков первого войска самого несравненного Мелькора. Никто не знал точных оснований для такого суждения, да и важности в этом почти не было. Не хотелось никого обижать, но, к моему стыду, все орки для меня похожи, как близнецы, друг на друга…
Мы подошли к столу с картами. При этом от него отпрянули все другие орки.
"Мы одолеем тридцать пять лиг по холмам за десять дней при хорошем ходу и погоде", - вождь провёл кривым по карте, показывая кратчайший путь к роханским укреплениям.
"Не торопись, Харгаш – остановил я союзника – моим людям даже при таком раскладе потребуется тринадцать дней".
Вождь хмыкнул, но не стал меня перебивать.
"Прости меня, но при всем моём уважении к тебе, Харгаш, я осмелюсь заметить за тобой ошибку, - продолжал я – Видишь вот эту точку?"
Харгаш, с невозмутимым лицом, скрестив руки на груди, кивнул, но снова промолчал. Тогда сказал я: "Так вот, почтеннейший, эта точка – деревня беженцев из Дунланда. Дикий и обозлённый народец, друг мой, но они – мои подданные. Я думаю, стоит немного сдать на Юг вот здесь", - и я указал на разветвление дорог в трёх днях пути от Галлиурра. Одна из них делала плавный обход гор по Югу, проходя ровно около деревни варваров.
"Неплохое мясо для разогрева роххиримов, не так ли, друг?"
Я почувствовал приглушённый шумок за спиной, когда произнёс слово "мясо"...
…О, Темнейший! Ну почему ты не наделил орков умом!..
…Старец Бронга и вождь переглянулись, и жрец произнёс: "Мудрый ход, друг. Предлагаю взять в деревушке пару дней отдыха, дождаться тебя и твоих ребят, а уже затем неспешно двигаться к Пади".
" Не думал ли ты, мудрейший, о том, какие неожиданности выдаст нам погода в эти дни?" – без ноты недоверия сказал я Бронге.
"Кровь разлилась вчера так, что, согласно ночным небесам Мелькора, ещё полтора месяца погода будет благоволить нашим деяниям".

…Мудрец был прав…
…Томный вечер у раскрытого окна. Молчаливая ночь в приготовлениях и мольбах Властелину… Жизнь проносится перед глазами в ожидании новых свершений. Ещё более страшных, чем когда-либо ранее.
"Нет, нет…
Во имя предвечной Тьмы…
Ну что же это со мной…"
Да будет во веки непоколебим покой Гортхаура, чьё Око страшит всех живущих и повелевает мертвецами! Мы выстоим!..
…На следующее утро, погружённый в томительные размышления, я отправился к войскам, рано собравшимся на площади.
Грозный рык огласил толпу – воины приветствовали Главнокомандующего…