- А что. Пусть орки. У них тоже есть душа и понимание прекрасного. Просто у них предназначение другое, - как бы между делом объяснила Силэур, расчищая мыслью древнюю мозаику, покрытую каким-то гладким лаком.   

- Вот-вот, она правильно говорит, - подтвердил Знающий.

- По-моему, кольца здесь, - снова между делом проговорила Силэур. На этот раз я и сам почувствовал место силы.

В центре зала располагался маленький мраморный алтарик с письменами. Отодвинув его, мы увидели, что из пола шгрубо выдолблено отверстие, присыпанное песеок и камешками. Лишь только мусо был расчищен, нашему взору предстал маленький ларчик, на котором было начертано древнее заклинание Гортаура: «Аш назг дурбатулук…».

- Да, крепкий ларчик… - сказал я, открывая его.

- А кольца ещё древнее, - ответила моя спутница, вынимая из ларца три кольца. Они были великолепны в своей простоте – элегантный узор покрывал кольца, оправленные камни сверкали загадочным светом.

- Вот и всё! – сказал я, - кольца найдены, что дальше?

- Теперь самое главное – вызволить их силу и вернуть её мне!

Конец Первой Книги.

Книга Вторая.

Возвращение Саурона.

Глава 1.

Голубое небо, безбрежное и бескрайнее, величественно плывущие облака – красота. Но не это занимало мой разум, затуманенный трудными думами: а что далее? Мы нашли все Мертвецкие кольца, а значит вся сила, всё могущество Саурона находилось у нас в руках – что ещё надо для того, чтобы высвободить его из плена колец? Я не знал. И даже не мог знать. Меня посещала тревога – а что буду делать дальше я? Зачем я нужен тому, с кем силой меряться могут лишь валар? Не закончилась ли моя часть в этой великой истории? 

- Зря ты так думаешь, Аруон. Всё же, ты мой Наследник, а значит пред тобой ещё много несделанного! Твоя роль в истории мира только начинается! – приободрил меня Повелитель.

- Я теперь больше думаю…

- И правильно! Только думы у тебя пока что неправильные, но это поправимо! – рассмеялся Саурон. – А теперь доверьтесь Харри-Назз – чрез два дня она принесёт вас куда надо!

Мы доверились Владыке – всё же, его судьба зависело от исхода всего предприятия! 

- Итак, ваш путь лежит в Подзвёздный город, в Великую Морскую страну Потерянных Нолдоров, - сообщил Саурон.

- А кто это такие? – поинтересовалась Силэур, упредив мой вопрос.

- История их более светла, нежели у Нолдоров Финве – их не коснулось проклятие Феанора, уведшего нолдоров обратно в Средиземье за сильмариллами.

А вот почему. Когда Эльдаров вели в Благословенный край Аман, небольшой отряд, пара сотен эльфов, отбилась от общей колонны, но не по собственному желанию, а по злой случайности. Видно, таково было их предназначение. Никто, сами понимаете, искать их не стал: если захотят – найдут, догонят, не захотят – туда им и дорога. Так бы и одичали бы они, скитаясь по Средиземью, если бы на них не наткнулся я, как-то раз прогуливаясь просто так, без дела. Меня удивил тот факт, что эльфы, ушедшие в Аман, нолдоры всё же, сразу видно, зачем-то шастают по миру, не зная покоя и радости. Поэтому  я решил помочь им и повёл их за собой. Вывел я их далеко на север Белерианда, отделил их земли от материка рекой  и воздвиг горы, которые должны были защищать эльфов от врагов. Никто ничего про них не знал и не узнал. Только вы имеете представление о Потерянных Нолдорах. Так они жили очень долго – я договорился с Мелькором, чтобы он не трогал их, не заставлял служить себе и вообще дозволил им жить по своему усмотрению. В конце концов они дружно выбрали меняя своим Владыкой и Королём, ибо я наделял их знаниями, которые даже ваниарам порой неизвестны. Но Белерианд утонул,и их страну, в которой и городов-то не было – они не пожелали возводит что-либо, портя первозданную красоту природы, затопило. Всё, что от неё осталось – торчащие из воды горные вершины и редкие островки жизни. Вот тогда-то моим подопечным и пригодились знания старины Аннатара – пришлось Ванва (а так звучит их название на Квенья)  строить город, и строить почти прямо на воде! Что интересно, глубоко под водой оказались крупные месторождения мифрилла – пришлост мне обучать эльфов дышать под водой, дабы добывать сей металл. К слову, оружие ваше – из Водного города, или, как его ещё называют сами Ванва, Барад-Элугилур,  Башня Звёздного Голубого Огня. Я сам это название больше люблю. Ну ладно, я вам потом расскажу, сейчас давайте вниз смотреть: картина называется «Опустевший Лотлориэн».

Посмотрев вниз, я с ужасом увидел простёртый до горизонта лес, выжженный исполинским пожаром, опустевший, зловещий и одинокий. В Лихолесье то же самое. Но это не моя работа. Всё, что создавали эти неумёхи, жило за счёт силы Жестокого Поработителя, как ни странно.  А лишь только колечко сгинуло, как эта сила покинула эльфов, оставив от их деревьев лишь сгнившие пни, мёртвые стволы. Все роскошные меллорны пожухли, а красота их потускнела навеки. Они мирно сгнили, а огонь небес, молнии, проще говоря, завершили разруху. От прекрасных лесов остался лишь пепел, зола, воспоминания – жаль немного, но так этой Галадриэль и надо! Думала, сломала Дол-Гулдур и сухой из воды вышла? На ни за что! Только через мой труп, а значит, никогда! Их волшебство непрочно и  не вечно. Какое было зарево! – вдруг со смаком проговорил Аннатар. – Причём сгорело лишь то, что принадлежало эльфам, скажу я вам! Огонь создал Кольцо и эти леса, прекрасные в своей юности. Огонь же и уничтожил Кольцо и этот застоявшийся лес, которому давно пора было стать легендой, красивой историей о былом великолепии и могуществе эльфов. Но такова жизнь. Всё самое потаённое и скрытое от всех, кроме них самих, горело в Лотлориэне и Лихолесье – это и была гниль, их гниль!

Обугленные стволы деревьев гигантов стояли словно люди, расставившие руки для крепкого объятия. Но не дружеские были они – тиски смерти! Красная земля, стервятники – наверное, в Мордоре лучше!

- Нет, там другая обстановка. Особенно сейчас, - отозвался Саурон.

Харри-Назз взяла выше и мы понеслись быстрее.

-Теперь под нами Свободное Королевство Гномов и Людей, - продолжил экскурсию Знающий. – Основано было после восстановления Дейла и Эсгарота праправнуком Берда Великого. Хорошие там живут люди, на редкость милые и великодушные. Не был бы я Сауроном, а человеком, пожелал бы стать королём Эсгарота.

Само королевство не слишком большое и не слишком богатое – но его жителям золото не нужно. Для них лишь свобода представляет ценность. Да, они торгуют с Роханом и Гондорскими княжествами, но напади они на них – и ничто не заставило бы их отказаться от самого дорогого, что у них есть. Долго эти люди жили под гнётом огромного дракона Смога, не зная спокойствия, умиротворения, ведая лишь сомнение и страх. После разрушения Эсгарота драконом люди узнали цену своей свободе и свободе своих потомков. И цена эта – не только развалины города, четверть погибшего населения. Тысячи людей и гномов были убиты, сожжены, замучены, тысячи судеб исковерканы.

По правде сказать, я сам себе напоминаю такого Смога – всеразрушающего, портящего, оскверняющего. Кто я, Аруон? Чёрный Властелин страны страха? Воплощение ужаса и Тьмы? Нет! Я не хотел и не хочу быть лишь Разрушителем – слишком велика моя радость от спасения многих эльфийских жизней, слишком велика радость от созидания! И как мне надоело смотреть на дураков, считающих себя борцами за свободу! Сколько таких борцов я уже видел – те же дунаданы: сначала они были борцами, до того, как ушли в Нуменор и стали собственно «людьми с Запада», потом Учителями, затем Наставниками, затем Начальниками, а потом и Хозяевами. И все эти «борцы за свободу», те же роханцы, абсолютно спокойно порабощают бывших врагов, тех же дунландцев. И кто же тогда они сами? Выходит, вопрос о поработителях и жертвах – вопрос о времени удара. Истинный даритель свободы лишь тот, кто никогда не ведал под собой рабов, иначе все его слова – пустое бахвальство или же временная блажь. Но обычно это просто большой щит, которым он прикрывает свою алчность и искренние намерения.

Спустись пониже, скоро будет Долгое озеро…

Глава 2.

Темнело. Под нами проплывала темнеющая водная гладь. На небе проявлялись первые звезды. Харри-Назз величественно парила над озером. Я тихо лежал у неё на крыле и слушал пение Силэур:

Ныне холодно в сердце моём.

И покой мою душу оставил.

Будто я под холодным дождём -

То твой уход меня опечалил.

Ныне холодно в сердце моём,

Но слабый огонь ещё не потух:

 Его зажгли мы с тобою вдвоём,

Чтоб обогреть мой слабеющий дух.

Ныне холодно в сердце моём,

Но я предчувствую ветер весенний –

И пламень надежды узрел уже в нём

Предтечу воскресших волшебных мгновений.

Последние слова гулко отразились в моей душе и в моём сердце:

- Откуда ты знаешь эту песню? – спросил я, после нескольких минут обдумывания песни.

- Да вспомнилось что-то. Мама когда-то напевала её мне… - как бы вскользь ответила Силэур и ушла в себя, в свои потаённые думы, забытые чувства.

- Знаешь, Аруон, я иногда чувствую близость чего-то. Будто что-то должно случится, придти ко мне, одарить меня тем, чего у меня никогда не было и о чём я могу мечтать лишь в своих самых потаённых мыслях. Но как только я представлю, что Это что-то сбудется, мне становится страшно – а вдруг после этого Что-то моя жизнь останется прежней, вдруг в этом Что-то я не увижу того, что искала, вдруг узнаю, что всё пережитое мной ради этой цели – слишком велико для того ничтожного, что я обрела. Ведь жизнь моя – обретение, поиск. А чем она обернётся после того, как я найду, обрету? Что будет дальше? Не окажусь ли я у двери в никуда? Не станет ли моя достигнутая цель этой дверью?

- Эх, Силэур, - тяжело начал Саурон, - ты многого не знаешь пока. Жизнь – вечный поиск. Лишь ты найдёшь что-то, как на тебя свалится что-то новое, и, возможно, более желанное. Всё стремится лишь к тому, чего  у него нет. Разве хочет эльф острый взор, или хотел ли я ранее своей силы? Нет! Но лишь потеряв её, я понял, как она нужна мне. Многим, имеющим маму, папу, они безразличны, они относятся к ним как к чему-то разумеющемуся, долженствующему быть, хотя это не так! Но стоит им умереть, уйти, исчезнуть – и человек понимает, как нужны ему мать и отец, как умирающему жизнь, которую он уже вот-вот потеряет.

- А я никогда не видел ни отца, ни мать. Только деда. И, может это звучит как-то страшно и нехорошо, я редко о них задумываюсь. Может. Это оттого, что они не смогли защитить меня, уберечь? Да и о жизни не думал никогда. Знаешь, очень часто мысль мешает жизни. Ведь время – огромное колесо, на котором ты сам и едешь, а мысль, большая, тяжелая, не дающая жить, становится палкой, которую ты сам себе и вставляешь в колёса, рискуя от резкого удара упасть наземь и быть раздавленным самой жизнью. Надо думать, но думать так, чтобы она была огромным белоснежным парусов, движущим вперёд, вперёд к будущему, а там… Всё равно никто не может заставить эту реку, этот поток судьбы потечь по другому руслу или свернуть в сторону. Ты сам всегда вернёшься к тому, от чего убежал ты или отчего тебя увёл кто-то, - закончил я.

Саурон тяжело вздохнул, будто что-то вспоминая,  и ответил:

- Всё так, всё так…

Тишина. Ночь. Каждый думал лишь о своём, о своей жизни, о пережитых невзгодах, о горе. Даже Харри-Назз летела так, будто груз, отчего-то лёгший на наши души, придавливал её к земле.

- Ой, огни! – воскликнула Силэур, показывая вниз.

- Это Эсгарот, город свободных людей. Когда-то он стоял в воде, на сваях, но после разрушения города Смогом было решено строиться на твёрдой земле, так сказать, не извращаясь. Но дворец короля было решено возвести на сваях, подчеркнув этим древние традиции свободного народа.

- А что это такое – свобода. И почему этот народ свободный. У них же есть король, налоги, армия, тюрьмы… - спросила Силэур.

Гортаур начал так же тяжело.

-Как тебе сказать. Свободу можно сравнить с яблоком: сначала оно свежее, наливное, сладкое. И всякие черви стремятся эту свободу пожрать, обратить себе во благо. Меня тоже таким бауглиром назвать можно, хотя в мирное время орков я не сдерживал ничем – тоже народец более-менее свободный, всё равно всё сделают по-своему. Более того, рано или поздно свобода загнивает, становится горькой и противной, так как люди, да и не только люди, желают большего. А эти люди, которые знают цену своей свободы, берегут её, наслаждаются, восхищаются ею, радуются ей. Оттого и свобода у них будет цвести ещё очень долго. Я тебе расскажу одну историю и ты всё поймёшь.

Жила-была одна женщина, самая простая, не родовитая, что любят гондорцы. Всё, что у неё было – это её маленький сынишка, в нём одном она находила утешение и радость, она его берегла и взращивала. Но на её деревню напали орки и дикари с Запада, они убили всех защитников деревни, ибо мало было их, захватили в плен всех, кого могли. И тогда, когда к её дому подступили враги, она взяла сына на руки и поднялась на крышу лачуги, взывая о помощи. И лишь к ней подступил дикарь с тесаком и веревкой, как она упала замертво, а большая белая птица, неизвестно откуда прилетевшая (нет, не орёл Манвэ), подхватила младенца и унесла прочь. Сын её вырос, став одним из самых знаменитых воинов Эсгарота, после Берда Лучника.

- Он отомстил? – спросил я.

-Кому и за что? – ответил Саурон. – Главное ведь то, что он и его мама остались верны лишь себе. А месть… В тех краях это дурная страсть…

-Я бы тоже бы предпочла птицей обратиться, нежели… Хотя я всего лишь убежала…

- Почему же всего лишь? – уверил её я. – Ты совершила поступок, поставив на кон жизнь: всё или ничего. Я так не смог…

- Ты был мал, - утешил меня Гортаур Жестокий. – Я вот потому и ушёл к Мелькору, что свободы при нём было побелее, нежели при Манвэ. Быть у него на посылках, как Эонвэ – спасибо! Очень надо! Я – ученик и помощник аинур, а не слуга!

Город скрылся во тьме ночи. Стало скучно. Говорить было как-то не о чем, ибо что-то внутри нас само отвечало на многие вопросы: «Узнаешь в своё время». Эх, кому-кому, а себе повиноваться порой сложнее всего.

- Слушайте, а чего вы как буки сидите? – недоумённо спросил Гортаур. – Что, вам заняться нечем? Побалуйтесь, в конце концов!

- Тут побалуешься… - мрачно ответила Силэур и засмеялась, дивясь своей интонации.

- Ой, Силэур, а давай летать!

Спутница посмотрела на меня как на идиота:

- Мы и так-то в воздухе, чего тебе ещё надо?

- А без Харри-Назз?

-Занятие, кстати, нужное и важное, - отозвался Голос Владыки.

Крикнув «За мной», я сложил руки вместе и стремительно рванул вверх. На сильном ветру я чувствовал, как треплется ставший бесконечно длинным плащ, как ветер бьёт по лицу, треплет не слишком длинные волосы. У меня аж дух захватило от ощущения собственного полёта. Вот она, свобода, настоящая, свобода от мыслей, от людей, поступков – только бескрайние просторы и… любовь.

Я понял это лишь тогда, когда увидел подлетевшую ко мне Силэур, сделавшую несколько виражей на пути ко мне. Её длинные серебристые волосы развевались, подобно волнам. Величественно-спокойным волнам ночного моря, волнам таинственного, манящего света. В её улыбке утонул мой взор, а в её глазах – моё сердце. Ещё тогда, в деревне под Аннуминасом, я понял, что оно похищено ею, утеряно мной для другой, безвозвратно, навсегда. А сейчас она, улыбающаяся, смеющаяся, делала вокруг меня виражи и всякие сложные кульбиты, а я думал лишь о ней, невольно кружась вокруг неё, не смея потерять её даже на секунду из виду. Ещё несколько секунд, ещё несколько поворотом, мыслей – и мы летим над землёй, над всем миром вдвоём, слившись в жарком объятии, застыв в томительно поцелуе. Мы вдруг стали единым целым, не мысля себя друг без друга. И тогда мы поклялись без единого слова, лишь взглядами, лишь чувствами, - никогда не расставаться, всегда быть единым целым. И словно свет озарил меня – то её звезда, рубиновая, бесконечно яркая и манящая, осветила каждый уголок моей тёмной души, каждую частичку меня, а я обогрел её теплом своего сердца, отданного ей навеки. И мы поняли: не важно, что будет впереди, что будет завтра, что было вчера – для нас теперь есть только то, что есть сейчас. Лишь наша любовь. Её будут видеть только звёзды, лишь ветер будет слагать о ней песни, лишь вечность будет её помнить.

Долго ли, коротко ли мы были преданы страсти, чистой, как горный поток, как мысль младенца, но первые лучи Анора стали свидетелями нашего поцелуя. Не разжимая объятий, опустились мы неа спину Харри-Назз. Саурон обозвал нас «голубками» и снова захихикал, а мы невольно последовали его примеру – всё, что вчера лежало в наших разумах мертвым грузом, этой ночью упало замертво наземь. Долой горе и беды! На волне мажорного настроения я решился на дерзкий вопрос:

-А вы когда-нибудь любили?

Глубокий вздох.

-Когда-нибудь… Это было не когда-нибудь – моя любовь продолжается до сих пор. И никогда не иссякнет её источник – и сердце моё тоже принадлежит не мне…

-Расскажи! – попросила Силэур, и её звезда воссияла ещё сильнее.

- Хм, ладно, дорога всё равно дальняя.

Когда-то давно, когда на небе были лишь звёзды, и свет, освещающий Арду, был мягок и лёгок, я был всего лишь …